Томас Кранмер – жизнь и казнь

Мой интерес к английской истории возник из давнего визита в Тауэр. Сначала хотелось разобраться в хитросплетениях королевских и парламентских баталий: кто кому рубил голову, когда и по каким причинам. Через какое-то время из тумана полного незнания стали проступать исторические фигуры. Конечно, в первую очередь я начал читать про героев королевских хроник, фиксируя имена, которые у всех на слуху: Анна Болейн и Генрих Восьмой, Чарльз Первый и Оливер Кромвель, несчастные леди Джейн Грей и Мария Стюарт. Из двух портретов работы Ганса Гольбейна, висящих друг напротив друга над каминной полкой в особняке Frick Collection в Нью-Йорке, раскрутилась драматичная история двух Томасов - . И так постепенно, копая исторические факты под действием увиденных картин и отснятых фотографий, я пришел к твердому выводу, что все, что происходило в Англии в 16-17 веках, во многом определило мировую историю человечества. Именно в это время уходит корнями господствующая сейчас на планете англосаксонская цивилизация. Не будь того кошмарного кровавого калейдоскопа, мы бы запросто сейчас считали мировым языком не английский, а испанский или французский. Именно цивилизационные реформы, проводимые выдающимися злодеями, стоящими у руля средневековой британской политики в течение тех двух веков, обеспечили развитие индустриального общества. Последующие победы в войнах, либо прямые, либо косвенные, явились следствием полученного конкурентного преимущества в виде строя, основанного на индивидуальной свободе и частной инициативе при одновременном следовании процедурным ограничениям. А откуда берутся в обществе процедурные ограничения? Они появляются исключительно как следствие многолетних кровопролитных кошмаров.

Трагические периоды в развитии разных стран похожи по сути друг на друга как отражения в зеркалах. На мой взгляд, вся эта относительно древняя английская история донельзя похожа на наше совсем недавнее время. В самом деле, сходство между сюжетными поворотами в жизни двора короля Генриха Восьмого в 1530-1540 году с чистками ОГПУ-НКВД в 1933-1940 году поразительное! В обоих случаях мы отмечаем стремительное возвышение многочисленных опричников из грязи в князи с последующим их бесславным концом и проклятиями ближайших потомков в их адрес. Они гибнут как мотыльки, но новые честолюбцы слетаются на запах власти и так же пачками погибают, чтобы освободить место следующим. Социальные лифты работают со скоростью экспрессов: вакансии наверху освобождаются так быстро, что рекрутинг из обычных кругов, пополняющих элиту, не поспевает за убылью этой самой элиты в ходе практически ежедневных репрессий. Поэтому на самом верху власти оказываются люди, которые никогда бы там оказаться иначе не смогли. От чего зависит дальнейшее? Этот отбор может быть положительный и отрицательный. При отрицательном отборе выживают чисто приспособленцы, при положительном у руля государства оказываются люди незаурядные. Которые, впрочем, все равно вынуждены быть мерзавцами и приспособленцами. Им временем не дано иного. Разделить их на беленьких и черненьких невозможно. Так, величайший гуманист, придумавший само слово "утопия", Томас Мор лично пытал еретиков, а начальник Преображенского и прочих приказов при Петре Первом князь Ромодановский, патологический садист и монстр, был одним из самых преданных сторонников царя-реформатора.

Как же выработать свое личное отношение ко всем этим явлениям с высоты нашего нынешнего вегетарианского существования? Я убежден в том, что есть вектор истории. Наше развитие предопределено, и незначительные колебания вокруг этого вектора сглаживаются временем. Мы можем проследить его при взгляде назад и лишь чуть-чуть предсказать при попытке экстраполировать движение вперед. Если принять эту гипотезу за аксиому, тогда я знаю определение "эффективного менеджера". Если в результате его кошмарных злодеяний страна, общество, двигаются вдоль этого вектора, он будет прощен потомками. Если поперек или назад, - его проклянут, потому что своей эффективностью он вел стадо не в ту сторону, и, стало быть, все жертвы были напрасны.

Сейчас весь Лондон заклеен портретами короля Генриха. Чудовище превратилось в кич. Белая Башня Тауэра завернута в портрет работы Гольбейна! Что может быть идиотичнее? Только тот же портрет на пропускных пунктах в метро. Портрет разъезжается на две половинки, если опустить жетон. Я это видел сам, я проходил через эти турникеты. Спустя почти 500 лет англичане восхищаются своим тираном. Вот, мол, какой он был ужасный. Но все-таки сделал из них нацию. А чего это стоило, пусть разбираются историки. Типа, оставим мертвое мертвым и будем прагматично делать деньги на древних ужасах. Заодно и людей просветим.

В рамках того же культпросвета я посмотрел четырехсерийный фильм "Генрих VIII" производства ВВС. Он относительно добротно слеплен по канонам масс-культуры. Историческая канва событий изложена достаточно верно, действующие лица говорят современным языком, одеты в красивые одежды и предпринимают очень понятные обывателю действия. Разделение персонажей на плохой/хороший видно невооруженным глазом. Король представляет двойственную фигуру. Вообще-то он хороший. Его играет актер с открытым добрым лицом. Такой тип должен нравиться женщинам. Однако король недалек и подвержен заблуждениям эпохи. Вследствие этих заблуждений он, увы, совершает страшные злодейства, и мы не будем - нет не будем - утаивать их от зрителя. Поэтому отрубленные окровавленные женские головы смотрят на нас по нескольку секунд с экрана стеклянными глазами. Также в фильме действует простодушный бунтовщик, поднявший восстание против извергов, притеснявших народ. Он красив как бог и так же наивен. Его жизнь заканчивается в нечеловеческих мучениях из-за коварства презренных лордов, окруживших короля. И вообще, короля играет свита. А на этой свите негде ставить клейма. Посмотрите в их глаза - разве это глаза честных людей? Физиономии Кромвеля, Вулси, Сеймура и Кранмера просят кирпича. И правильно им рубят головы! Так и надо. Опутали тут нашего честного монарха, интриганы проклятые. При том, что фильм, еще раз, довольно верно, насколько я могу судить, передает исторические события, наше отношение к этим событиям определено на уровне подкорки. Напрямую карты не ложатся по принципу "правильно с точки зрения диалектического материализма", но приз зрительских симпатий получают нужные герои. А ненужные - приз зрительского осуждения. Главный мерзавец, присутствующий почти во всех эпизодах фильма, - Томас Кромвель с прилизанными сальными волосами. Жалкий интриган, сгубивший прекрасную Анну Болейн, вот он какой гадкий тип. Вот уж кто, кажется, заслужил свою мученическую смерть под топором ученика палача, который даже по шее попасть не смог с первого раза. А ведь при всем при этом Томас Кромвель был выдающимся государственным деятелем. Однако это авторов фильма не смущает.

Бок о бок вместе с Кромвелем в фильме действует неприятный священник, больше похожий на попа-расстригу, по имени Томас Кранмер. Мастер Кранмер, такой титул был у священников в XVI веке. Достаточно неожиданно я пересекся со свидетельствами его последних дней и понял, что об этом человеке я хочу написать.

============================

Возвышение Кранмера началось с чистой случайности. После окончания Кембриджского университета примерно в 1510 году Кранмер остался на кафедре. Тогда же он женился в первый раз. Эта женитьба показывает, что он, скорее всего, не связывал свою будущую карьеру с церковной службой. Однако жена его умерла при родах примерно через год после свадьбы, и Кранмер занялся теологией. В 1523 году он защитился на докторскую степень по богословию. Есть сведения, что его работы привлекли внимание кардинала Вулси, и тот пригласил Кранмера в Оксфорд в только что организованный колледж Иисуса на профессорскую должность. Но, даже если так все и было, знакомство с кардиналом тогда не состоялось: Кранмер отказался от предложения и остался в Кембридже. В августе 1529 года в университете разразилась эпидемия смертельной болезни, которая не дошла до наших дней, так что сейчас не представляется возможным точно сказать, что это было. Нечто вроде гриппа, который выкосил целые области страны за непродолжительное время. Университет был закрыт на карантин, и Кранмер с двумя аспирантами удалился в деревню. Король охотился неподалеку, и два его главных советника остановились на ночлег в том же постоялом дворе. В те дни тема развода Генриха с Катериной Арагонской занимала всех клириков. Брак монарха был священен, расторгнуть его мог только Папа, а этого как раз было невозможно добиться. Зацепочки, которые предлагал Вулси, не были достаточно убедительны. У Кранмера было свое соображение по этому поводу: если убедить ученых богословов ведущих университетов Европы в том, что брак короля был недействителен с самого начала, развод сделался бы ненужной формальностью. Не было брака - нет и развода, и мнение Папы перестает быть значимым. Эти соображения он изложил вечерком ученым мужам, а они донесли их до короля. Идея понравилась королю настолько, что Кранмер был возвышен до ранга дворцового священника. Достаточно важно, что первые дни в Лондоне Кранмер жил в семействе Болейн и очень с ними сдружился. Вскоре его доводы были защищены перед учеными собраниями Оксфорда и Кембриджа, и Кранмера послали в Рим к Папе в составе очередной делегации. Папа имел беседу с посланником, но она не привела к желаемым результатам: брак монарха священен и точка. По возвращении из Рима Томас Кранмер отправился в университеты Германии, чтобы прозондировать почву там. В Германии он встретил свою большую любовь и довольно быстро женился во второй раз. Этот поступок находился, мягко говоря, в противоречии с католической доктриной. Но дело в том, что Кранмеру искренне не нравилась католическая доктрина. Он находил в ней огромные проблемы и отклонения от Священного Писания. Чем дальше, тем больше он приходил к выводу о необходимости Реформации. Короля же больше волновали вопросы собственного развода, который был невозможен под сводами католической церкви. Анна Болейн уже была беременна, и дольше медлить с разводом было нельзя. То есть у короля было без счета внебрачных детей, но именно от Анны он хотел законного наследника. Если церковь не соглашалась менять Генриху жену, надо было менять церковь! Таким образом, по немного разным причинам, но схожим обстоятельствам взгляды Кранмера и Генриха VIII вполне совпадали. На удачу короля, умер архиепископ Кентерберийский. Томас Кранмер получил немедленное извещение о своем новом назначении в обход всех церковных иерархов. Он нисколько не обрадовался. Его положение в связи с собственной опаснейшей женитьбой было под большим вопросом. Клирик такого ранга не мог нарушать целибат! Однако Кранмер сумел сохранить свою женитьбу в тайне и прибыл в Лондон якобы в холостом качестве после того как узнал, что назначение было утверждено в Риме. По-видимому, лично знавший Кранмера Папа счел, что богослов такого уровня будет блюсти интересы Римской церкви. Он ошибся.

Архиепископ Кентерберийский в момент посвящения приносил две клятвы: королю и Папе. Их тексты исключали друг друга, потому что в обоих будущий глава английской церкви обещал повиноваться своему сюзерену. Это все равно как присягать на верность двум враждующим армиям. Кранмер пошел дальше: он отдельным документом зафиксировал разногласия обеих клятв и объявил, что в случае получения разнонаправленных приказов он будет повиноваться королю. Он был абсолютно искренне убежден в божественности королевской власти. Если Папа наместник Бога на Земле, то король проводник Его воли. Оба непогрешимы, но король ближе. И, кстати, топор-то в руках короля. Судьба кардинала Вулси, слишком подчинявшегося Папе, была наилучшим предостережением.

До назначения главой английской церкви Томас Кранмер был уважаемым профессором, ученым, философом, имевшим свое мнение, которое могло быть как за, так и против. Став Архиепископом Кентерберийским, он сделался политиком и начал свой спуск по лестнице, ведущей вверх.Что мог он сделать в то подлое время? Почти ничего. Как на чашах весов, сейчас историки взвешивают его поступки и классифицируют их опять-таки с точки зрения дня сегодняшнего, когда можно просто подать в отставку, и за это не отрубят голову и не подвесят на дыбе. Это нечестно.

В первую же неделю был собран собор богословов, которые должны были решить вопрос о браке короля. План Кранмера сработал: несмотря на отсутствие единодушия среди ученых мужей, ответы собора были благоприятны для Генриха. Его брак с Катериной Арагонской был признан ничтожным. Это автоматически сделало Генриха свободным человеком, а его дочь Мэри бастардом, не имеющей прав на престол. Через 23 года Кранмер поплатится жизнью за эту операцию. Но пока всего через пять дней после развода он объявил действительным брак между Генрихом VIII и Анной Болейн, причем сам брак был заключен много раньше, то есть Генрих несколько месяцев ходил в двоеженцах. Через четыре месяца родилась будущая королева Елизавета I. Томас Кранмер стал ее крестным.

Когда спустя пару лет Анну Болейн казнят по приказу короля, Кранмер напишет письмо в ее защиту. Больше ничего он не мог сделать. Только письмо он написал королю личное, а брак между Анной Болейн и Генрихом расторг публично, пустив колесо по накатанной дорожке. Королю была нужна новая жена. На этот раз обошлось без собора. Вертикаль власти уже стояла очень твердо. Аналогичные частные письма Кранмер писал в защиту Томаса Мора и многих других. Сейчас эти письма обнародованы. Король не придал им никакого значения. Возможно, он их даже не читал.

Кранмер женил и разводил короля все разы. Он первый донес до короля обстоятельства личной жизни Катерины Хоуард и тем закопал в сырую землю ее и двух ее любовников. Он так и был с королем до смерти и принял от того последний вздох. Все это время Генрих то поддерживал Томаса Кранмера, то ограничивал. У него на все были свои соображения. Затем на престол взошел отпрыск Эдуард VI, который ничего не решал и ничем не управлял, и тут у Томаса Кранмера оказались полностью развязаны руки.

Его заслуги в деле реформации огромны. Он первый перевел Библию на английский язык и довел эту книгу до каждой церкви. Он написал и издал сборник стихотворных молитв (литания), который используется до сих пор почти без изменений. Помимо этого сборника, были написаны и изданы много других основополагающих книг церковной жизни. Дважды католики при власти составляли заговоры против Кранмера, и дважды король Генрих отводил от него удар. Что любопытно, Кранмер не преследовал заговорщиков и отпускал их с миром.

В час смерти мальчика-короля Эдуарда Кранмер опять стоял у его постели. Он знал о завещании Генриха: после Эдуарда должна была быть Мэри, после Мэри Елизавета. Королевская власть божественна, но на трон монархов приводят люди. И Кранмер решился на подлог: он в числе многих реформаторов подписал манифест в пользу "девятидневной королевы" леди Джейн Грей, чтобы предотвратить царствование католички Мэри. Когда "кровавая Мэри" все-таки добилась власти, она начала по очереди разбираться со всеми подписантами. Кранмер мог уехать в эмиграцию, но он предпочел остаться и бороться в расчете на защиту своей церковной должности, напутствовав своих сподвижников рангом пониже бежать куда глаза глядят. Его арестовали прямо во время проповеди 14 сентября 1553 года и поместили в Тауэр вместе с ближайшими коллегами епископами Ридли и Латимером. Довольно быстро их признали виновными в измене, но Мэри не захотела судить священников гражданским судом и казнить их как обычных граждан. Она хотела извести Реформацию под корень. Священников должны были осудить за ересь и предать огню как еретиков. Всю троицу перевели в Оксфорд.

На снимке башня Св. Михаила. Она когда-то была частью крепостной стены Оксфорда. Вплотную к башне справа примыкала тюрьма Бокардо. В камере этой тюрьмы сидели Кранмер, Ридли и Латимер. В основу обвинений против них легла их деятельность на ниве церковной реформации. По новым правилам это трактовалось как ересь.

Дверь камеры, в которой были заключены иерархи, сохранилась. Сейчас она стоит на лестнице башни Св. Михаила. К двери прикреплены таблички, объясняющие что это за дверь и почему она здесь.

Епископов Ридли и Латимера сожгли на этой площади в Оксфорде 16 октября 1555 года. Красивое здание - это коллледж Байлиль, а слева за стоянкой велосипедов сейчас расположено турбюро Оксфорда. Где-то на мостовой место костра отмечено четким крестом, но у меня нет этой фотографии. И Ридли, и Латимер были очень незаурядными людьми. У меня была мысль углубиться в их биографии, но потом я решил, что это будет уже чересчур. В историю вошла фраза, которую Латимер сказал Ридли по пути к лобному месту: "Будьте спокойны и мужественны, Мастер Ридли: сегодня мы, с Божьей помощью, зажжем в Англии такую свечу, которая, я верю, никогда не погаснет".

Кранмер остался жить. Он видел казнь своих друзей из окна камеры в башне. У Кровавой Мэри были на него далеко идущие планы. К тому же не так легко было расправиться с главой национальной церкви, это даже у большевиков не запросто получилось почти 400 лет спустя.

Той же осенью английский Парламент, колебавшийся послушно вместе с новой вертикалью власти, восстановил папскую юрисдикцию над английской церковью. Папа вызвал Кранмера в Рим для отчета, но куда же ему было ехать из тюрьмы? Он и не приехал. За якобы непослушание Папа лишил Кранмера сана и сделал тем самым подотчетным гражданскому суду. Не надо думать, что Папа был наивен как дитя. Все было тонко просчитано.

Это вход в колледж Иисуса Христа, главный богословский колледж Англии, созданный кардиналом Вулси. В церкви колледжа проходили слушания по делу Томаса Кранмера. Сюда же, в дом декана его перевели после казни Ридли и Латимера. То был домашний арест, выгодно отличавшийся от предшествующего тюремного заключения. Кранмер наслаждался передышкой, во время которой занимал себя приятными беседами с подосланными богословами. Мытьем и катанием Томаса Кранмера побуждали пересмотреть всю предыдущую жизнь.

Купол и башни церкви виднеются из-за стены колледжа. В этой церкви Томас Кранмер подписал первых два "отречения". Его проблема состояла в следующем: как убежденный реформатор, Кранмер полагал, что народ Англии, представленный монархом и Парламентом, имеет право выбирать себе главенствующую религию. Двадцать лет назад был выбран протестантизм; теперь все сменилось, теперь вернулся католицизм. Что делать, по каким-то причинам, угодным Всевышнему, произошло так, а не иначе. С другой стороны, вся жизнь и труды Томаса Кранмера ощутимо шли прахом. Он был уже довольно стар и вряд ли бодр духом. Отречения Кранмера, наряду с отречением других иерархов протестантизма - а Мэри жгла их сотнями, в среднем по человеку в день - забивали прочные гвозди в гроб новой религии. Потом последовало третье отречение и наконец, в конце зимы, Томас Кранмер подписал четвертое, главное отречение, признававшее верховную власть Папы над английской церковью. Тем не менее, и этого было мало, и мэру Оксфорда пришло высочайшее распоряжение, назначавшее день казни. После этого Кранмер подписал пятое, так называемое "истинное", последнее отречение. В нем он признавал все и немного больше, каялся и растирал сопли по мостовой. После такого отречения человека должны были помиловать, но Мэри рассудила иначе. Она была слишком мстительна.

Перед смертью Томасу Кранмеру дали возможность выступить в последний раз в университетской церкви Девы Марии.Это самая внушительная церковь Оксфорда, она относится не к конкретному колледжу, а ко всему кампусу. Устроители шоу предвкушали чистосердечное раскаяние сломленного старца, после которого он сделался бы уже никому не нужен.

Томас Кранмер заранее написал свою речь. Она была просмотрена и высочайше утверждена. Его выступление предвосхищало речи на сталинских процессах, где все осужденные каялись в страшных преступлениях и разоружались перед партией. В последний раз бывший архиепископ Кентерберийский взошел на кафедру с проповедью. Он начал традиционно с молитвы и обещания повиноваться воле королевы. После чего резко отошел от сценария, объявил все свои отречения недействительными и данными под принуждением, обозвал Папу Антихристом и врагом подлинной религии, и напоследок, вытянув правую руку, поклялся, что эта рука, подписавшая лживые бумаги, сгорит в огне первой. Все произошло настолько неожиданно, что Томас Кранмер успел сказать все, что хотел, перед большой толпой народа, прежде чем его стащили с кафедры. Свидетелей было так много, что даже впоследствии специально изданная массовым тиражом предварительно утвержденная речь вкупе со всеми отречениями вместе взятыми не смогла перебить эффекта присутствия. Народ был неграмотен, телевизор не смотрел, газет не читал, и слово расходилось в виде проповедей. Затея Кровавой Мэри с отречениями оказалась напрасной.

Томас Кранмер выполнил свое торжественное обещание. Когда разгорелся огонь, он вытянул правую руку в самую горячую часть пламени. Его казнили на том же месте, где за полгода до того закончили свои дни Ридли и Латимер. Гравюры, изображающие это событие, широко разошлись в кругах эмиграции и немало поспособствовали повороту исторического колеса, когда на престол взошла Елизавета.

Чуть в стороне от места казни сейчас стоит монумент мученикам за веру. Снимок не мой, к сожалению, я стащил его с Википедии. Монумент очень выразителен, но я его лично не видел, потому что просто не знал, на что смотреть. Этот монумент появился относительно недавно, в 1853 году: дело в том, что и католики, и протестанты до сих пор ломают копья вокруг истории англиканской церкви, и было невозможно увековечить память протестантских мучеников без того, чтобы это не рассматривалось католической частью населения в качестве государственной пропаганды.

Фигура высоко на балконе церкви Девы Марии изображает Томаса Кранмера в сане архиепископа. Отсюда он смотрит на великолепные виды Оксфорда.

Семья Кранмера пережила его страдания относительно благополучно. Большую часть жизни они жили врозь. Кранмер смог признать существование жены и двух детей только после смерти Генриха VIII, когда были фактически разрешены браки для протестантских священников. Тесное переплетение личных мотивов и общественных вызовов всегда удивляло меня в подобных историях. Пошла бы история по тому же направлению, если бы Томаса Кранмера не мучили личные разногласия с догматами католической церкви? Нет ответа, разумеется. Незадолго до ареста Кранмер опять отправил жену и детей в Германию. Только после воцарения Елизаветы семья Кранмера вернулась в Англию. Так получилось, однако, что дальнейших потомков у Томаса Кранмера не было, и род его прервался на детях.

Начиная с 1559 года, когда в среде английской эмиграции вышла книга о процессе над тремя священниками, протестантская пропаганда преподносит Томаса Кранмера как мученика за веру. Напротив, пропаганда католическая считает его подлым оппортунистом, беспринципным пособником тирану, не имевшим твердых убеждений, слабым человеком, плывущим по течению. Объективные историки отмечают его огромный вклад в дело реформации, субъективные подчеркивают, что само это дело суть совпадение случайностей типа опрометчивой женитьбы по страстной любви и неудач короля-деспота на сексуальном фронте. Здесь нет четких ответов и правильных мнений.

Томас Кранмер родился 2-го июля 1489 года в небольшой деревне Аслактон в графстве Ноттингемшир. Родители Кранмера - Томас Кранмер и Анна Хэтфилд не принадлежали к аристократическому сословию. Кранмер не был единственным ребёнком в семье, у него было ещё два брата: старший - Джон и младший - Эдмунд.

В возрасте четырнадцати лет мать решает отправить юного Томаса на обучение в Кембридж, в колледж Иисуса и Святой Девы Марии. Немногое известно о событиях, которые происходили на протяжении обучения Кранмера в колледже, однако известно, что в 1511-м году он получил степень бакалавра искусств, а уже в 1515-м году Томас Кранмер стал магистром искусств и получил место в совете Колледжа Иисуса. Женитьба Кранмера на «Темной Джоан» (как её называли), родственнице одной землевладелицы, была несовместима с его прежней должностью, поэтому он был вынужден остаться на должности лектора все в том же колледже. Судя по всему, Кранмер не собирался связывать свою жизнь с церковной карьерой. Однако всего через год после женитьбы Джоан умирает при родах. Личная трагедия семьи Кранмера преображает его, и он уходит в теологию . Уже в 1520-м году Томас возвращается на прежнее место в совете, где получает церковный сан и становится университетским проповедником. В 1525-году он получает докторскую степень по теологии.

Кранмер на службе у Генриха VIII. Бракоразводный процесс

В 1529 году Томас Кранмер продвинулся по карьерной лестнице благодаря помощи в бракоразводном процессе Генриха VIII и Екатерины Арагонской . Он предложил проконсультироваться у европейских университетов по вопросу о законности брака короля с женой его умершего брата Артура . Кранмер полагал, что необходимо убедить богословов, что брак был недействителен с его самого начала, и поэтому расторжение его является абсолютно формальным. Слухи о размышлениях Томаса Кранмера дошли до короля, вследствие чего Кранмера возвысили до ранга дворцового священника. На протяжении всего правления Генриха VIII Кранмер способствовал расторжению браков со всеми последующими женами короля.

Назначение на должность архиепископа

В 1532 году Кранмер был отправлен в посольство в Германию, где встречает свою вторую жену Маргарет - племяницу главы евангелической церкви Нюрнберга Андреаса Озиандера . Кранмер женится на Маргарет тайно, держа в секрете от англичан.

В том же году умирает архиепископ Кентерберийский Уильям Уорхэм, и Генрих VIII незамедлительно выдвигает кандидатуру Томаса Кранмера на роль архиепископа, и её одобряет тогдашний папа Климент VII . Для Кранмера это становится неожиданностью, однако он принимает эту должность. Став архиепископом и заручившись поддержкой своего влиятельного друга Томаса Кромвеля , Кранмер определяет русло реформирования Английской церкви. Однако, при Генрихе VIII Кранмер не может слишком открыто высказывать свои протестантские идеи. В 1534 году парламент принял «Акт о супрематии », который гласил, что король является «верховным главой Английской Церкви»

Следующим шагом стала конфискация церковных земель и принудительное закрытие многих монастырей. Было закрыто в общей сложности 376 монастырей, а их земли Генрих VIII или оставил себе, или раздал или продал «новому дворянству», которое оказывало поддержку монарху; на секвестированных землях были проведены огораживания. Английская Церковь оставалась духовно близка с Католической. Зато Библия теперь стала доступна на английском языке.

Деятельность при Эдуарде VI

После смерти Генриха VIII престол наследует Эдуард VI , которому на тот момент было всего девять лет. Регентом при нём становится явный протестант - герцог Сомерсет . С этого момента можно говорить о втором этапе Реформации. В 1549 году при содействии парламента был издан «Акт о единообразии », который был направлен на установление книги единых молитв, подготовленную Кранмером. Сложно назвать её индивидуальным трудом Томаса Кранмера, так как она содержит заимствования идей Сарума Райта, даже некоторые труды лютеран: Озиандера и Юстуса Йонаса. Также в 1549 году были разрешены браки для священников. Книга Общих Молитв, которая представляла из себя сборник молитв и литургий, изначально предполагалась в качестве единого канона для богослужений и предназначалась для всех диоцезов Церкви Англии, использовавших прежде на местах несколько разновидностей литургических форм латинского обряда. «Книга общественного богослужения », наряду с 39 Статьями англиканского вероисповедания и Ординалом - доктринальный источник вероучения Церкви Англии.

Известность Кранмеру принес и трактат «О Защите истинного и правоверного учения о таинстве причастия», твердо обозначивший его не только как протестанта, но и как пламенного реформатора-богослова. Трактат изначально был издан на латыни и только через три года после казни Кранмера, в 1559 году, был переведен и издан на английском языке.

Восстание Книги Молитв 1549 года

После принятия «Книги общих молитв » в графствах Корнуолл и Девон вспыхнуло восстание. Причин недовольства было две. Во-первых, жители этих двух графств были строгими приверженцами католицизма, а во-вторых, жители Корнуолла говорили на корнском языке и богослужения на латыни были им привычны.

После насильственного изменения обряда, инициированного в день Святой Троицы, прихожане одного из храмов Девона заставили в Духов день священника вернуться к католической литургии. На следующее богослужение прибыли власти для обеспечения нововведений.

Восстание полностью охватило графства Корнуолл и Девон. Восстание было подавлено с особо жестокостью, Лидеров мятежников доставили в Лондон для казни. Всего в восстании погибли около 5500 человек. Предложения о переводе молитвенника на корнский язык было отвергнуто центральной властью.

Кранмер и Мария Тюдор

Плохие времена настали для Кранмера, когда в 1553 году на престол взошла Мария Тюдор. Являясь ревностной католичкой, королева сурово расправлялась со всеми деятелями Реформации. Досталось не только самому Томасу Кранмеру, но и таким деятелям, как Хью Латимер , Николас Ридли . Мария активно занялась реставрацией католицизма и начала с реконструкции монастырей, закрытых при Генрихе VIII.

Судебный процесс и казнь

При реставрации католицизма по повелению Марии Тюдор Кранмер был обвинён в государственной измене. 13 ноября 1553 он был задержан и заключён в тюрьму вместе с двумя другими епископами - Хью Латимером и Николасом Ридли , его сторонниками. Всех троих приговорили к сожжению.

Католики требовали раскаяния Кранмера и публичного отказа от своих убеждений - во-первых, физически, а во-вторых, гноя в заключении. На его глазах в 1555 году сожгли сначала одного епископа, а через несколько месяцев и другого. Марии Тюдор было необходимо его публичное отречение, дабы дискредитировать протестантизм и уменьшить число его приверженцев в народе.

Кранмера пять раз заставляли писать официальные отречения от протестантизма. По инициативе королевы был учрежден диспут в Оксфорде между заключенным Кранмером и торжествующими католическими богословами.

Исход этого диспута был предрешен заранее. Ему предоставили возможность апелляции к папе Римскому в течение 80 дней. Но так как Кранмер находился в заключении, это было невозможно. Кранмер был лишен своего сана. За день до казни Кранмер написал два варианта своей предсмертной речи - католической и протестантской. Он предпочел произнести протестанскую речь. Протестанты видели воочию Кранмера, нашедшего в себе отвагу самому направить в огонь свою правую руку, которой он был принужден написать огромное количество мнимых отречений.

В Лондоне близ Трафальгарской площади стоит памятник трём первым англиканским епископам, сожжённым при Марии Тюдор.

Историография

Несмотря на свою значимость, личность Томаса Кранмера очень слабо представлена в отечественной историографии. Однако же стоит обратить внимание на работу Н. А. Смирновой о деятельности архиепископа Кентерберийского. Британские же историки уделили пристальное внимание Кранмеру, что, в общем-то, неудивительно. Только в XIX веке было опубликовано около 30 биографий и биографических эссе о Кранмере. Оценки деятельности Томаса Кранмера напрямую зависели от религиозной принадлежности авторов. Понятно, что католические историки нелестно отзывались о протестанте Кранмере в своих сочинениях.

В XX веке появилось несколько важных работ. Автором довольно объемной биографии Томаса Кранмера является Д.Мак-Каллок, в своей довольно пристрастной работе он широко анализирует деятельность архиепископа, акцентируя особое внимание на ошибках и неудачах Кранмера. Автором другой биографии известного деятеля Реформации является Ридли Джаспер, однако несмотря на сравнительную полноту работы, Джаспера справедливо критикуют богословы за большое количество неточностей.

Образ в кинематографе и на телеэкране

• Лоуренс Ханрей в роли Кранмера в фильме «Частная жизнь Генриха VIII », 1933 год.
• Ламсден Хейр в роли Кранмера в фильме «Малышка Бесс», 1953 год.
• Сирил Лакхем в роли Кранмера в фильме «Человек на все времена », 1966 год.
• Бернард Хептон в роли Кранмера в фильме «Генрих VIII и его шесть жен», 1972 год и в телевизионном сериале «Королева Елизавета Английская», 1971 год.
• Дэвид Уоллер в роли Кранмера в фильме «Леди Джейн», 1986 год.
• Майкл Малони в роли Кранмера в фильме «Генрих VIII », 2003 год.
• Ханс Мэтисон в роли Кранмера в телевизионном сериале «Тюдоры », 2007-2010 гг.

1. В более ранней русскоязычной литературе можно встретить написание имени Томаса Кранмера в качестве Фомы Кранмера.
2. Несмотря на свой церковный сан и должность архиепископа, Кранмер был тайно женат.
3. По биографии Томаса Кранмера английским драматургом ХХ века Чарльзом Уильямсом была написана пьеса.
4. Был крестным отцом двоих детей Генриха VIII будущих королей Англии Елизаветы I и Эдуарда VI.

Напишите отзыв о статье "Кранмер, Томас"

Примечания

Литература

1. Ерохин В. Н. Томас Кранмер - деятель эпохи Реформации в Англии. - Нижневартовск: Вестник Нижневартовского университета. - Вып. 2. - 2014.
2. Смирнова Н. А. Реформация в Англии и деятельность Томаса Кранмера в первой половине XVI века. - М ., 1990.
3. Encyclopedia Britannica, 11th ed. - Vol VII. - Сambridge university Press, 1910. - P 377.
4. MacCulloch, D. Thomas Cranmer: A Life. - L. : Yale University Press, 1996.
5. Ridley, Jasper . Thomas Cranmer. Oxf. : Clarendon Press, 1992.

Архиепископы Кентерберийские До Завоевания От Завоевания до Реформации После Реформации

Отрывок, характеризующий Кранмер, Томас

Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.

Томас Кранмер родился 2-го июля 1489 года в небольшой деревне Аслактон в графстве Ноттингемшир. Родители Кранмера - Томас Кранмер и Анна Хэтфилд не принадлежали к аристократическому сословию. Кранмер не был единственным ребёнком в семье, у него было ещё два брата: старший - Джон и младший - Эдмунд.

В возрасте четырнадцати лет мать решает отправить юного Томаса на обучение в Кембридж, в колледж Иисуса и Святой Девы Марии. Немногое известно о событиях, которые происходили на протяжении обучения Кранмера в колледже, однако известно, что в 1511-м году он получил степень бакалавра искусств, а уже в 1515-м году Томас Кранмер стал магистром искусств и получил место в совете Колледжа Иисуса. Женитьба Кранмера на «Темной Джоан» (как её называли) - родственнице одной землевладелицы, была несовместима с его прежней должностью, поэтому он был вынужден остаться на должности лектора все в том же колледже. Судя по всему, Кранмер не собирался связывать свою жизнь с церковной карьерой. Однако всего через год после женитьбы Джоан умирает при родах. Личная трагедия семьи Кранмера преображает его, и Он уходит в теологию. Уже в 1520-м году Томас возвращается на прежнее место в совете, где получает церковный сан и становится университетским проповедником. В 1525-году он получает докторскую степень по теологии.

Известно, что до начала Реформации, Кранмер симпатизировал идеям Эразма Роттердамского, а также с критикой относился к взглядам Мартина Лютера.

Кранмер на службе у Генриха VIII. Бракоразводный процесс

В 1529 году Томас Кранмер продвинулся по карьерной лестнице благодаря помощи в бракоразводном процессе Генриха VIII и Екатерины Арагонской. Он предложил проконсультироваться у европейских университетов по вопросу о законности его брака с женой его умершего брата Артура. Кранмер полагал, что необходимо убедить богословов, что брак был недействителен с его самого начала и поэтому расторжение его является абсолютно формальным. Слухи о размышлениях Томаса Кранмера дошли до короля, вследствие чего Кранмера возвысили до ранга дворцового священника. На протяжении всего правления Генриха VIII Кранмер способствовал расторжению браков со всеми последующими женами короля.

Назначение на должность архиепископа

В 1532 году Кранмер был отправлен в посольство в Германию, где встречает свою вторую жену Маргарет - племяницу главы евангелической церкви Нюрнберга Андреаса Озиандера. Кранмер женится на Маргарет тайно, держа в секрете от англичан.

В том же году умирает архиепископ Кентерберийский Уильям Уорхэм, и Генрих VIII незамедлительно выдвигает кандидатуру Томаса Кранмера на роль архиепископа, и её одобряет тогдашний папа Климент VII. Для Кранмера это становится неожиданностью, однако он принимает эту должность. Став архиепископом и заручившись поддержкой своего влиятельного друга Томаса Кромвеля, Кранмер определяет русло реформирования Английской церкви. Однако, при Генрихе VIII Кранмер не может слишком открыто высказывать свои протестантские идеи. В 1534 году парламент принял «Акт о супрематии», который гласил, что король является «верховным главой Английской Церкви»

Лучшие дня

Следующим шагом стала конфискация церковных земель и принудительное закрытие многих монастырей. Было закрыто в общей сложности 376 монастырей, а их земли Генрих VIII или оставил себе, или раздал или продал «новому дворянству», которое оказывало поддержку монарху; на секвестированных землях были проведены огораживания. Английская Церковь оставалась духовно близка с Католической. Зато Библия теперь стала доступна на английском языке.

Деятельность при Эдуарде VI

После смерти Генриха VIII престол наследует Эдуард VI, которому на тот момент было всего девять лет. Регентом при нём становится явный протестант - герцог Сомерсет. С этого момента можно говорить о втором этапе Реформации. В 1549 году при содействии парламента был издан «Акт о единообразии», который был направлен на установление книги единых молитв, подготовленную Кранмером. Сложно назвать её индивидуальным трудом Томаса Кранмера, так как она содержит заимствования идей Сарума Райта, даже некоторые труды лютеран- Озиандера и Юстуса Йонаса. Так же в 1549 году были разрешены браки для священников. Книга Общих Молитв, которая представляла из себя сборник молитв и литургий, изначально предполагалась в качестве единого канона для богослужений и предназначалась для всех диоцезов Церкви Англии, использовавших прежде на местах несколько разновидностей литургических форм латинского обряда. «Книга общественного богослужения», наряду с 39 Статьями англиканского вероисповедания и Ординалом - доктринальный источник вероучения Церкви Англии.

Известность Кранмеру принес и трактат «О Защите истинного и правоверного учения о таинстве причастия», твердо обозначивший его не только как протестанта, но и как пламенного реформатора-богослова. Трактат изначально был издан на латыни и только через три года после казни Кранмера, в 1559 году, был переведен и издан на английском языке.

Восстание Книги Молитв 1549 года

После принятия «Книги общих молитв» в графствах Корнуолл и Девон вспыхнуло восстание. Причин недовольства было две. Во-первых, жители этих двух графств были строгими приверженцами католицизма, а во-вторых, жители Корнуолла говорили на корнском языке и богослужения на латыни были им привычны.

После насильственного изменения обряда, инициированного в день Святой Троицы, прихожане одного из храмов Девона заставили в Духов день священника вернуться к католической литургии. На следующее богослужение прибыли власти для обеспечения нововведений.

Восстание полностью охватило графства Корнуолл и Девон. Восстание было подавлено с особо жестокостью, Лидеров мятежников доставили в Лондон для казни. Всего в восстании погибли около 5500 человек. Предложения о переводе молитвенника на корнский язык было отвергнуто центральной властью.

). Содействовал установлению королевского верховенства в церковных делах (Генрих VIII был в провозглашён парламентом главой Церкви Англии), проведению реформации и секуляризации церковного имущества. При Генрихе VIII и Эдуарде VI Кранмер провёл ряд церковных реформ в духе протестантизма , не завершившихся, однако, полной реорганизацией английской церкви. Издал две Книги общих молитв ( и 1552 годы), ставших обязательными для богослужения в соответствии с Актами о единообразии . После введения в 1549 году новых богослужебных книг в Корнуолле и Девоне вспыхнуло восстание .

Детство и ранние годы

Томас Кранмер родился 2-го июля 1489 года в небольшой деревне Аслактон в графстве Ноттингемшир. Родители Кранмера - Томас Кранмер и Анна Хэтфилд не принадлежали к аристократическому сословию. Кранмер не был единственным ребёнком в семье, у него было ещё два брата: старший - Джон и младший - Эдмунд.

В возрасте четырнадцати лет мать решает отправить юного Томаса на обучение в Кембридж, в колледж Иисуса и Святой Девы Марии. Немногое известно о событиях, которые происходили на протяжении обучения Кранмера в колледже, однако известно, что в 1511-м году он получил степень бакалавра искусств, а уже в 1515-м году Томас Кранмер стал магистром искусств и получил место в совете Колледжа Иисуса. Женитьба Кранмера на «Темной Джоан» (как её называли), родственнице одной землевладелицы, была несовместима с его прежней должностью, поэтому он был вынужден остаться на должности лектора все в том же колледже. Судя по всему, Кранмер не собирался связывать свою жизнь с церковной карьерой. Однако всего через год после женитьбы Джоан умирает при родах. Личная трагедия семьи Кранмера преображает его, и он уходит в теологию . Уже в 1520-м году Томас возвращается на прежнее место в совете, где получает церковный сан и становится университетским проповедником. В 1525-году он получает докторскую степень по теологии.

Кранмер на службе у Генриха VIII. Бракоразводный процесс

В 1529 году Томас Кранмер продвинулся по карьерной лестнице благодаря помощи в бракоразводном процессе Генриха VIII и Екатерины Арагонской . Он предложил проконсультироваться у европейских университетов по вопросу о законности брака короля с женой его умершего брата Артура . Кранмер полагал, что необходимо убедить богословов, что брак был недействителен с его самого начала, и поэтому расторжение его является абсолютно формальным. Слухи о размышлениях Томаса Кранмера дошли до короля, вследствие чего Кранмера возвысили до ранга дворцового священника. На протяжении всего правления Генриха VIII Кранмер способствовал расторжению браков со всеми последующими женами короля.

Назначение на должность архиепископа

В 1532 году Кранмер был отправлен в посольство в Германию, где встречает свою вторую жену Маргарет - племяницу главы евангелической церкви Нюрнберга Андреаса Озиандера . Кранмер женится на Маргарет тайно, держа в секрете от англичан.

В том же году умирает архиепископ Кентерберийский Уильям Уорхэм, и Генрих VIII незамедлительно выдвигает кандидатуру Томаса Кранмера на роль архиепископа, и её одобряет тогдашний папа Климент VII . Для Кранмера это становится неожиданностью, однако он принимает эту должность. Став архиепископом и заручившись поддержкой своего влиятельного друга Томаса Кромвеля , Кранмер определяет русло реформирования Английской церкви. Однако, при Генрихе VIII Кранмер не может слишком открыто высказывать свои протестантские идеи. В 1534 году парламент принял «Акт о супрематии », который гласил, что король является «верховным главой Английской Церкви»

Следующим шагом стала конфискация церковных земель и принудительное закрытие многих монастырей. Было закрыто в общей сложности 376 монастырей, а их земли Генрих VIII или оставил себе, или раздал или продал «новому дворянству», которое оказывало поддержку монарху; на секвестированных землях были проведены огораживания. Английская Церковь оставалась духовно близка с Католической. Зато Библия теперь стала доступна на английском языке.

Деятельность при Эдуарде VI

После смерти Генриха VIII престол наследует Эдуард VI , которому на тот момент было всего девять лет. Регентом при нём становится явный протестант - герцог Сомерсет . С этого момента можно говорить о втором этапе Реформации. В 1549 году при содействии парламента был издан «Акт о единообразии », который был направлен на установление книги единых молитв, подготовленную Кранмером. Сложно назвать её индивидуальным трудом Томаса Кранмера, так как она содержит заимствования из Сарумского обряда , даже некоторые труды лютеран: Озиандера и Юстуса Йонаса. Также в 1549 году были разрешены браки для священников. Книга Общих Молитв, которая представляла из себя сборник молитв и литургий, изначально предполагалась в качестве единого канона для богослужений и предназначалась для всех диоцезов Церкви Англии, использовавших прежде на местах несколько разновидностей литургических форм латинского обряда. «Книга общественного богослужения », наряду с 39 Статьями англиканского вероисповедания и Ординалом - доктринальный источник вероучения Церкви Англии.

Известность Кранмеру принес и трактат «О Защите истинного и правоверного учения о таинстве причастия», твердо обозначивший его не только как протестанта, но и как пламенного реформатора-богослова. Трактат изначально был издан на латыни и только через три года после казни Кранмера, в 1559 году, был переведен и издан на английском языке.

Восстание Книги Молитв 1549 года

После принятия «Книги общих молитв » в графствах Корнуолл и Девон вспыхнуло восстание. Причин недовольства было две. Во-первых, жители этих двух графств были строгими приверженцами католицизма, а во-вторых, жители Корнуолла говорили на корнском языке и богослужения на латыни были им привычны.

После насильственного изменения обряда, инициированного в день Святой Троицы, прихожане одного из храмов Девона заставили в Духов день священника вернуться к католической литургии. На следующее богослужение прибыли власти для обеспечения нововведений.

Восстание полностью охватило графства Корнуолл и Девон. Восстание было подавлено с особо жестокостью, Лидеров мятежников доставили в Лондон для казни. Всего в восстании погибли около 5500 человек. Предложения о переводе молитвенника на корнский язык было отвергнуто центральной властью.

Кранмер и Мария Тюдор

Плохие времена настали для Кранмера, когда в 1553 году на престол взошла Мария Тюдор. Являясь ревностной католичкой, королева сурово расправлялась со всеми деятелями Реформации. Досталось не только самому Томасу Кранмеру, но и таким деятелям, как Хью Латимер , Николас Ридли. Мария активно занялась реставрацией католицизма и начала с реконструкции монастырей, закрытых при Генрихе VIII.

Судебный процесс и казнь

При реставрации католицизма по повелению Марии Тюдор Кранмер был обвинён в государственной измене. 13 ноября 1553 года он был задержан и заключён в тюрьму вместе с двумя другими епископами - Хью Латимером и Николасом Ридли, его сторонниками. Всех троих приговорили к сожжению.

Католики требовали раскаяния Кранмера и публичного отказа от своих убеждений - во-первых, физически, а во-вторых, гноя в заключении. На его глазах в 1555 году сожгли сначала одного епископа, а через несколько месяцев и другого. Марии Тюдор было необходимо его публичное отречение, дабы дискредитировать протестантизм и уменьшить число его приверженцев в народе.

Кранмера пять раз заставляли писать официальные отречения от протестантизма. По инициативе королевы был учрежден диспут в Оксфорде между заключенным Кранмером и торжествующими католическими богословами.

Исход этого диспута был предрешен заранее. Ему предоставили возможность апелляции к папе Римскому в течение 80 дней. Но так как Кранмер находился в заключении, это было невозможно. Кранмер был лишен своего сана. За день до казни Кранмер написал два варианта своей предсмертной речи - католической и протестантской. Он предпочел произнести протестанскую речь. Протестанты видели воочию Кранмера, нашедшего в себе отвагу самому направить в огонь свою правую руку, которой он был принужден написать огромное количество мнимых отречений.

21 марта 1556 года Томас Кранмер был сожжён на костре.

В Лондоне близ Трафальгарской площади стоит памятник трём первым англиканским епископам, сожжённым при Марии Тюдор.

Историография

Несмотря на свою значимость, личность Томаса Кранмера очень слабо представлена в отечественной историографии. Однако же стоит обратить внимание на работу Н. А. Смирновой о деятельности архиепископа Кентерберийского. Британские же историки уделили пристальное внимание Кранмеру, что, в общем-то, неудивительно. Только в XIX веке было опубликовано около 30 биографий и биографических эссе о Кранмере. Оценки деятельности Томаса Кранмера напрямую зависели от религиозной принадлежности авторов. Понятно, что католические историки нелестно отзывались о протестанте Кранмере в своих сочинениях. В XX веке появилось несколько важных работ. Автором довольно объемной биографии Томаса Кранмера является Д.Мак-Каллок, в своей довольно пристрастной работе он широко анализирует деятельность архиепископа, акцентируя особое внимание на ошибках и неудачах Кранмера. Автором другой биографии известного деятеля Реформации является Ридли Джаспер, однако несмотря на сравнительную полноту работы, Джаспера справедливо критикуют богословы за большое количество неточностей.

Образ в кинематографе и на телеэкране

• Лоуренс Ханрей в роли Кранмера в фильме «Частная жизнь Генриха VIII », 1933 год.
• Ламсден Хейр в роли Кранмера в фильме «Малышка Бесс», 1953 год.
• Сирил Лакхем в роли Кранмера в фильме «Человек на все времена », 1966 год.
• Бернард Хептон в роли Кранмера в фильме «Генрих VIII и его шесть жен», 1972 год и в телевизионном сериале «Королева Елизавета Английская», 1971 год.
• Дэвид Уоллер в роли Кранмера в фильме «Леди Джейн», 1986 год.